Вессенберг о чем-то разговаривал с Артемьевым, оба курили: эстонец сигару, а Артемьев тоненькую папироску, он их набивал сам. Вояки держались вместе, тоже переговаривались, потом Санич побежал к самолету за что-то ругать аэродромных работников.
— Давно я не летал на таком мастодонте, — сказал Решетников. Он стоял рядом с Гумилевым и тоже был одет в темно-зеленый комбинезон.
— Я вообще на таком не летал, Константин Кириллович.
— Ничем не отличается от простого лайнера, разве что комфорта поменьше. У них там есть на верхней палубе кабина для сопровождающих, туда нас и посадят. Стюардесса, ясное дело, не положена.
— Ну, на этот случай у нас с собой все припасено, — подмигнул Гумилев.
К ним подошел командир корабля, невысокий подполковник.
— Заместитель командира авиаполка Синицын, — шепнул Решетников.
— Все готово, товарищи, — сказал подполковник. — Погрузка идет к концу, можете занимать свои места. С погодой, вроде, все порядке, тьфу-тьфу.
— Есть, товарищ Синицын, — отозвался Гумилев. — Через минуту рассядемся. В Америку прибудем по графику?
— Если ничего не случится, — развел руками подполковник и снова плюнул через левое плечо.
Кабина для сопровождающих оказалась достаточно уютной. Гумилеву приходилось летать на обычных военных бортах, и в памяти навсегда остались их холодные полутемные салоны с приделанными к стенкам жесткими сиденьями. Здесь, как и говорил Решетников, все напоминало обычный авиалайнер. Усевшись, Гумилев поерзал, устраиваясь поудобнее, и объявил:
— Поскольку полет предстоит долгий, разрешаю это дело отметить. Но только после того, как взлетим, и в разумных пределах. То, что каждый с собой чего-то да протащил, я в курсе. Надеюсь, это будет первым и последним нарушением полученных инструкций.
Он оглянулся — все улыбались, только Грищенко отчего-то покраснел. Видимо, слишком много всего с собой нагрузил.
Синицын объявил по радио, чтобы приготовились к взлету. Гумилев пристегнул ремень, а Решетников выглянул в иллюминатор и зябко поежился:
— Сколько раз летаю, и всегда боюсь. Дернул меня черт как-то прочесть книгу «История авиакатастроф»… Весьма жуткое чтение, уверяю. А больше всего, знаете, пугает, если, например, управление откажет. То есть самолет может еще долго лететь, но сесть — уже никак. Был случай в Японии, они несколько часов так болтались, пока в гору не врезались.
— Найдете же вы, о чем рассказать на взлете, — с деланной укоризной сказал Гумилев, который на самолетах летать вовсе не боялся. — Вероятность погибнуть на земле, в автокатастрофе, куда выше, чем разбиться на самолете.
— Это все инсинуации, — возразил Решетников. — А если посмотреть с другой стороны, то примерно один из двух миллионов полетов заканчивается катастрофой, тогда как у автомобилистов — одна из восьми миллионов поездок. И где выше вероятность?
— Надеюсь, у нас сегодня не двухмиллионный полет, — буркнул Гумилев, и «Руслан» начал разгон по взлетной полосе.
Гумилев неоднократно наблюдал за пассажирами в поездах и всегда удивлялся их поведению. Расположившись на своем месте в купе или плацкарте, они тут же начинали выкладывать на стол жареную курицу в фольге, вареные яички, картофелины, огурцы и помидоры, кое-кто ставил бутылку водки. Как только поезд трогался, большинство начинало раздирать на части курицу, чистить яйца или нарезать помидоры. Любители выпить бежали к проводнице за стаканами, если забыли вдруг купить одноразовые.
Самое смешное, что многие из этих людей только что, максимум час-полтора назад, уже перекусили дома «на дорожку» и выпили «за счастливую поездку». Но, видимо, что-то такое есть в человеческой натуре, что заставляет в путешествии развлекаться едой.
Члены «Илиады» исключением не были. Запасливый Грищенко в самом деле расстарался — копченое сало, какие-то соленья, домашняя колбаса, здоровенные помидоры «бычье сердце», даже неизменная курица. Остальные не отставали, только у Ивановой были какие-то худосочные бутерброды с торчавшими листьями салата, да эстонец вообще ничего не ел.
Гумилев и Решетников ограничились сотней граммов коньяка.
— Интересно, по прилету будет банкет? — спросил Решетников.
— Наверное, да. Губернатор Джонсон производит впечатление весьма радушного человека. Да и во время эпидемии себя хорошо проявил, не стал ждать, пока из администрации президента начнут ценные указания давать. В итоге спас множество людей.
— Я слышал, но лично с ним сталкиваться не приходилось…
— Мне тоже не приходилось, только по телефону общались. Вот и столкнемся. Ну да бог с ним, с банкетом. Что будем делать с транспортом? Как и планировали, выдвинемся на вездеходах через периметр якобы с исследовательскими целями, а потом исчезнем?
— На мой взгляд, наиболее приемлемый вариант.
— Вы по-прежнему против вертолета?
— Решительно против. Я уже говорил, что у обитателей Закрытой Территории есть средства противовоздушной обороны. По земле передвигаться значительно безопаснее, хотя и медленнее.
— То-то, что медленнее. И пропасть сложнее. А вертолет… тут-то как раз и можно сослаться на средства ПВО.
— Давайте все же решим на месте. Действуя по обстоятельствам.
— Да я понимаю, — сказал Гумилев. — Просто подумал, что каждый день на счету.
Он встал из кресла и прогулялся по проходу. Бойцы предложили угоститься, Гумилев вежливо отказался и подошел к Вессенбергу, который читал книгу.
— А что граф Суворов ничего не ест? — шутливо поинтересовался Гумилев.
— Что? Почему Суворов? — эстонец оторвался от книги.
— Была такая старая телевизионная реклама, вы, наверное, не видели. Суворов там отвечал, что до первой звезды, дескать, нельзя.
— Почему нельзя кушать до первой звезды? — удивился Вессенберг.
— Пост был, — объяснил Гумилев. — Но в самом деле, почему не едите?
— Спасибо, я кушал в столовой незадолго до вылета. Еще не время. Ешь вполсыта, пей вполпьяна — проживешь век дополна.
— Какой вы… продуманный, Индро Юльевич, — добродушно улыбнулся Гумилев. — Что читаете, если не секрет?
Вессенберг вместо ответа закрыл книгу и показал обложку.
— «Великое путешествие кроликов»?!
— Я не читал. Хотел понять смысл вашей шутки тогда, на встрече. Теперь понимаю. Очень хорошая книга, я вам благодарен за рекомендацию.
— Не стоит, — сказал Гумилев и вернулся на свое место.
— Странный человек, — заметил он, садясь.
— Какая наука, такой и человек. Представьте себе, что вы постоянно имеете дело с формами жизни неземного происхождения. Станешь тут странным.
— Вессенберг постоянно имеет дело с формами жизни неземного происхождения?! — Гумилев поднял брови. — Я полагал, что он чистый теоретик.
— Не совсем, — уклончиво сказал Решетников. — У нас есть кое что… еще со времен Сталина… Разумеется, это очень высокий уровень секретности, да и есть некоторые нюансы… в общем, нечего там особенно исследовать. Это еще одна из причин, почему нам нужна Зона 51. Уж не знаю, почему, но в этом смысле американцам повезло больше.
— Понял, — сказал Гумилев.
Аэропорт Твин Фоллз был предназначен для местных рейсов на небольших «Эмбраерах» и физически не мог принять такую машину, как «Руслан». Сесть громадный самолет еще мог, но для взлета единственная посадочная полоса была слишком короткой. Однако стараниями все того же Джонсона полосу в кратчайшие сроки укрепили и удлинили еще тогда, когда окончательное решение о принятии миссии еще не было принято. Хитрый губернатор выбил на это деньги из правительства Альянса, здраво рассудив, что русские, может, и не прилетят, но хорошая взлетно-посадочная полоса на дороге не валяется.
К сожалению, губернатор не смог лично встретить миссию; его чиновники пообещали, что Джонсон наведается непосредственно в Твин Фоллз, где их уже ждет гостиница «Америтель Инн». Там же миссию ООН ожидали прикрепленные к ней агенты Пол Ковальски и Шон «Буч» Маккормик, прибывшие из Вашингтона.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Голгофа
Фургончик остановился, дико заскрипев изношенными тормозами, в полуметре от Шибанова, который уже собрался было отскочить. Ростислав опустил винтовку и подошел к открывшейся дверце, из которой вылезал вислоусый старичок в огромной стетсоновской шляпе.
— Ты еще кто такой? — сварливо спросил дед и прищурился. Лицо его было сложным переплетением морщин, из которых торчал бугристый нос. — У тебя глаза разного цвета. Это подозрительно.
— Я не сделаю вам ничего плохого, — поторопился объясниться Ростислав. — Мы и не ожидали, что встретим автомобиль…
— Автомобили сейчас тут редко ездят, это ты верно сказал, парень. Но это ни хрена и не автомобиль. На таком автомобиле только чертям в аду в сортир ездить. Потому у меня его никто и не отнимает. Я тоже никому не нужен, потому и живой. Воевать староват, отобрать у меня нечего…
